Мятлев И.П. Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею дан л’Этранже. С рисунками В.Ф.Тимма. 2 тома. Спб., 1907. В двух современных полукожаных переплетах. Золотой обрез. Отличная сохранность.

Мятлев И.П. Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею дан л’Этранже. С рисунками В.Ф.Тимма. Издание второе. 2 тома. Спб., издание А.С.Суворина, 1907. В двух современных полукожаных переплетах с золотым тиснением на корешках. Изящное библиофильское издание, отпечатанное на плотной, высококачественной слоновой бумаге. Золотой обрез. Отличная сохранность.

Т. I. Германия. Швейцария. [4], XXIV, 392, II c.; с илл. в тексте и 21 илл. на отдельных листах.
Т. II. Италия. 356, [2] c.; с илл. в тексте и 13 илл. на отдельных листах.

Библиография: Международная книга: 73-1179.


Первое издание юмористической поэмы о госпоже Курдюковой выходило с 1840 по 1843 г.г. и приковало к себе внимание публики. Невероятно остроумная мистификация, в которой светский щеголь Иван Петрович Мятлев выдавал свое сочинение за стихотворный дневник тамбовской помещицы, принесла автору бешеный успех, а поэма снискала славу одного из самых смешных произведений в русской литературе. Успеху произведения способствовало и то, что в нем увидели едкую пародию на путевые заметки Карамзина.

Создание поэмы было вдохновлено фрейлиной императорского двора Александрой Смирновой-Россет, которой восхищались Пушкин, Жуковский, Вяземский. Именно эта великосветская дама на одном из придворных маскарадов Николая I, скрывшись под маской, притворилась провинциальной барыней и обратилась к императору на исковерканном французском: «Мне все твердят, что надо говорить по-французски, иначе все подумают, что вы особа дурного тона, а что это такое – не знаю: у нас в Саратове не разбирают». И.П.Мятлев, видевший эту сцену, не скупился на благодарности: «Вы – истинная мать Курдюковой… я о вас думал все время, писав ее нашептывания. О вы, которой она посвящена и принадлежит!».

Путевые очерки составлены по маршруту помещицы Курдюковой (Германия – Швейцария – Италия), удивительно повторяющим тот путь, по которому в конце 1830-х г.г. проехал сам И.П.Мятлев. Курдюкова – яркая националистка и патриотка, превосходство русских над всеми другими нациями для нее несомненно, а оттого происходит бесцеремонность и энергичность героини, которая искренне восхищала М.Ю.Лермонтова. «Вот дама Курдюкова, - написал Лермонтов. - Ее рассказ так мил. Я от слова до слова его бы затвердил». От лица польщенной Курдюковой ему был прислан игривый ответ: «Мосье Лермонтов, вы пеночка. Птичка певчая, времан! Туво вер сон си шарман» («Все ваши стихи прекрасны»).

Суждения героини о русских и мировых писателях и поэтах обнаруживают недюжинную начитанность и удивительное для Курдюковой знакомство с историей мировой культуры, что еще с одной стороны роднит ее с автором. Тем не менее, не все замечания Курдюковой показались безобидными. Цензором Комаровым был исключен эпизод, где православный священник предстает собирающимся в путешествие за границу - с обритой бородой и в светском платье. Шокирующие замечания тамбовской помещицы, занимавшие целую страницу, вплоть до 1907 г. не выходили в печать и заменялись пространными многоточиями.

Мадам Курдюкова отразила в своей личности характерные особенности Николаевской эпохи. Кроме прямолинейной комичности, бросавшейся в глаза с первого взгляда, в лице главной героини обнажился целый слой общества - официальной и чиновничьей России, которая стала тянуться к идеям народности. Если в начале поэмы национализм и патриотизм торговой барыни подвергался осмеянию со стороны петербургского света, то в дальнейшем она оказалась в действительно большом свете – западном мире, об отношениях которого с Россией тогда много говорили.

Дополнительную популярность изданию придали блестящие иллюстрации прославленного мастера жанрового рисунка Василия Федоровича Тимма (1820-1895). Художник наградил барыню Курдюкову внешним сходством с автором. В одной из иллюстраций был изображен И.Мятлев, смотрящийся в зеркало и видящий там госпожу Курдюкову. В другой отчасти была раскрыта мистификация не подписавшегося автора. Начало второго тома (путешествие в Швейцарию) сопровождается изображением фигуры мадам Курдюковой, за которой виднеется бюст отца поэтов – Гомера. Лицо скрыто накидкой, а в основании бюста, где должно было быть «Гомер» В.Ф.Тим начертал «И.Мятлев».

Иван Петрович Мятлев (1796-1844) родился в семье петербургского богача, тайного советника П.В.Мятлева, возглавлявшего Государственный ассигнационный банк. И.П.Мятлев часто проводил лето в родовом имении Мятлиных Беклемишево или Порецком. Детские наблюдения за народной жизнью явились той почвой, на которой впоследствии в поэзии И.Мятлева проросла «удивительная жилка народности», противоречащая его образованию, воспитанию, всей его биографии. И.Мятлев получил блестящее домашнее образование, в 1821 г. поступил на службу в Канцелярию министра финансов в Петербурге. Дослужившись до звания действительного статского советника и камергера, обладая громадным состоянием, в 1836 г. вышел в отставку. В 1836-1839 г.г. И.П.Мятлев совершил заграничное путешествие и посетил Германию, Швейцарию, Италию, Францию, затем поселился в Петербурге. Выдающееся мастерство чтеца создало ему большую славу. Стихи, экспромты и каламбуры И.Мятлева ценили А.Пушкин, П.Вяземский, В.Жуковский и М.Лермонтов. Строки «Как хороши, как свежи были розы…», принадлежащие И.П.Мятлеву, часто ошибочно приписываются И.Тургеневу. А.Пушкин посвятил своему приятелю И.Мятлеву стихи «Брат Иван, как пить мы станем». Поэма «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границей, дан л’Этранже» в качестве водевиля дважды ставилась в Александринском театре.