Аскетизм и монашество. Сортавала, издание Валаамского монастыря, 1943. Экземпляр с автографом валаамского старца, схиигумена Луки. В иллюстрированной издательской обложке и в современном художественном футляре. Отличная сохранность. Редкость.

Аскетизм и монашество. [Сортавала], издание Валаамскаго монастыря, 1943. 56 с., с илл. 23 х 15,6 см. Экземпляр с автографом валаамского старца, схиигумена Луки. На титульном листе напечатано: «За неимением в типографии прежняго русскаго шрифта напечатано по новой орфографии». В конце книги указаны место и дата написания текста: «Папинниеми, 8.VI.1943». В иллюстрированной издательской обложке и в современном художественном футляре. Отличная сохранность. На обороте титульного листа дарственная надпись - автограф известного старца, ризничего Ново-Валаамского монастыря: «Татиане Ильинишне Лагус Иеромонах Лука. Папинниеми, 1950 г.». Редкость.

В издании помещен большой доклад игумена Ново-Валаамского монастыря Харитона (Хрисанфа Николаевича Дунаева, 1872-1947), состоящий из трех частей. Первая часть посвящена идеалу монашества Восточной Церкви. Автор говорит о внутренних психологических основах монашеской жизни, об ужасах современных войн, в которых проливаются реки крови (отражены переживания Второй мировой войны). Проповедник выступает за идеалы взаимной любви и доверия, являющиеся основой настоящего прогресса. Их распространение он видел одной из главных задач монашества. Монашеское послушание требует отказа от самолюбия и гордости, а нестяжательство ведет к бескорыстию. Но от социалистического союза монашеская община отличается незримым присутствием Бога в мыслях, делах и взаимоотношениях братии. В среде валаамских монахов забота о личном и общем духовном росте сочетается с постоянным преодолением трудных природных условий местности. Идеалы аскетического монашества не должны опускаться под давлением требований времени.

В двух других главах раскрывается значение аскетизма в монашестве и единства идеала Христова. Говорится о борьбе с собой, духовном самосовершенствовании: «Духовная сила всегда сверх-индивидуальна. Опыт молитвенного духовного подвига постоянно утверждает это, устанавливая невидимую связь между людьми, одинокий отшельник … творит дело, сразу действующее на жизнь в целом и затрагивающее всех людей…». Автор размышляет: «Искание смысла жизни есть борьба за него, внутренное делание. Мы впервые обретаем себя, когда жертвуем своею приверженностью к благам мира сего и укрепляем свое существо в Боге, но этим самым мы глубочайше связываем себя со всем живущим на земле, и прежде всего с нашим ближним». О духовном зрении и прозорливости он пишет: «Никто не достигает такого чуткого понимания чужой жизни, как отшельник, молитвенно проникший к первоисточнику жизни». О добре: «Добро есть реальность, которую мы должны добыть… Каждый из нас, какое бы дело он ни делал, должен часть своего времени затрачивать на основное дело: накопление в себе сил добра…». «Миллионы людей в Америке и Европе суетятся, делают дела, стараются обогатиться и в итоге… создают пустыню, в которой погибают от духовной жажды».

Валаамский инок о. Лука (в миру Яков Земсков; 1880-1968) был выдающимся старцем и духовным руководителем. В конце жизни он имел сан схиигумена, в Валаамской обители служил 52 года. К нему приходило множество паломников, в том числе после того, как он в 1957 г. вернулся в СССР и подвизался в Псково-Печерском монастыре. Многие его почитали как прозорливца, поскольку он мог предвидеть судьбы обращавшихся к нему за советом.

Я.Земсков происходил из ростовских крестьян. В 25 лет он пришел в Валаамский монастырь, где получил послушание быть келейником игумена Маврикия (Баранова). В 1912 г. послушник был пострижен в монахи, в 1922 г. - посвящен во иеромонаха, окончив курс монастырской богословской школы. В то время послушание отца Луки состояло в том, что он находился при кельях настоятеля и вел богослужения. Он также заведовал монастырской гостиницей, принимал паломников и всех приезжавших на остров. Должность гостинника он занимал многие годы.

В 1926 г. отец Лука поддержал приверженцев старого стиля (юлианского календаря), оказался в оппозиции к политике Финляндского церковного управления, насаждавшего григорианский календарь, и был лишен права священнослужения. В 1935 г. он принес покаяние и получил вновь возможность служить в храме. В 1936 г. в роли гостинного и священника его наблюдал приехавший на Валаам известный писатель Борис Зайцев, который вспоминал о нем так: «высокий, худой и слегка сгорбленный, в белом подряснике с черным бархатным поясом. Приблизился к столику, благословил яства и степенно сел. Он, как говорят, хозяин гостиницы. Целый день на ногах, целый день обращаются к нему с разными мелочами, и не раз, глядя на него, думалось, почему этот человек с мистическими темными глазами, худощавым чернобородым лицом, воистину иконописным, - почему приставлен он к такому “мирскому” делу?» Но и на этом поприще он большую часть времени проводил в храме, совершая литургию. О.Лука получил известность старца еще на Старом Валааме, до переезда монастыря в новое место.

В 1939 г., в связи с назревавшей войной между СССР и Финляндией, монастырь приобрел бывшую усадьбу Папинниеми, находящуюся на берегу большого живописного озера, в местности Хейнявеси на территории Восточной Финляндии, и переехал туда. Так появился Новый Валаам. В 1942 г. отец Лука стал ризничим Нового Валаамского монастыря. В 1945 г. монастырь посетил митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков), после чего братия монастыря присоединилась к Московскому патриархату и входила в него до 1957 г., когда монастырь снова перешел под юрисдикцию Финляндского церковного управления и в обители восстановили григорианский календарь. В том же году о. Лука и шесть старейших членов братии покинули Финляндию и переехали с СССР, где были приняты в Псково-Печерскую лавру. К отцу Луке многие приходили за наставлением, а также на исповедь, очень многим он помог стать на правильный жизненный путь и постичь смысл христианской жизни. Он был особенно почитаем как вдохновенный духовный учитель и молитвенник. Похоронен в пещерах Псково-Печерского монастыря.

Книга была подарена Татьяне Ильиничне Лагус, являвшейся, видимо, духовной дочерью старца Луки и жившей в Финляндии. Очевидно, она была русской эмигранткой и носила шведско-финскую дворянскую фамилию по мужу. В Финляндии в то время большой известностью пользовались военачальник танковой дивизии генерал-майор Рубен Лагус, швед по происхождению, и его сын капрал Олаф Лагус. Первый был кавалером креста Маннергейма, высшей военной награды Финляндии, а второй был к ней представлен в 1944 г.

Интересно место издания брошюры. Сортавала, расположенная на северо-западном берегу Ладожского озера, вместе с территориями Старой Финляндии впервые вошла в состав Российской империи в 1721 г. по Ништадтскому миру, закрепившему результаты Северной войны. До 1917 г. она являлась уездным городом Выборгской губернии, носившим русское название Сердоболь. Городок имел пароходное сообщение с Валаамом, С.-Петербургом и Шлиссельбургом, являясь одним из самых маленьких городских поселений империи. С 1918 по 1940 г.г. город входил в состав независимой Финляндии и был переименован в Сортавалу. В нем с 1920 г. находилось Управление Православной церкви Финляндии, которому подчинялся Валаамский монастырь. После окончания Зимней войны СССР с Финляндией Сортавала перешла в состав СССР по Московскому договору, но в августе 1941 г. была возвращена финнами. Окончательно город вернулся в состав СССР в 1944 г. после завершения советско-финской войны 1941-1944 г.г.