Шестов Л. Афины и Иерусалим. Париж: YMCA-PRESS, 1951. 277, [1] с. 24,4 х 16 см. В современном полукожаном переплете эпохи. Сохранена издательская обложка. Очень хорошая сохранность.
Первое издание на русском языке. В 1938 г. книга были издана на французском и немецком языках.
Лев Исакович Шестов (1866-1938) обучался в Московском университете на физико-математическом, затем на юридическом факультете. Диссертация, посвященная рабочему вопросу, не была защищена из-за претензий цензуры. В дальнейшем Шестов с трудом пытался совмещать свои научные философские занятия и необходимые заботы о семейном деле. В 1896 г. он женился на русской православной Анне Березовской, что ему приходилось скрывать от отца, бывшего ортодоксальным иудеем.
В 1898 г. появилась первая книга Шестова «Шекспир и его критик Брандес». С первых работ Шестова довольно четко наметились главные черты его творчества: это адогматизм, ограниченность и недостаточность научного познания как средства ориентирования человека в окружающем мире, недоверие к общим идеям, системам, мировоззрениям, закрывающим от нас реальную действительность во всем ее многообразии, выдвижение на первый план индивидуальной человеческой жизни, неприятие «нормативной», формальной, морали и «вечных» нравственных норм.
В 1920 г. Лев Шестов покинул Россию и осел во Франции. В этот период его интересы сосредоточились трудах Парменида и Плотина, Мартина Лютера, немецких мистиков, Блеза Паскаля и Бенедикта Спинозы, Серена Кьеркегора и Эдмунда Гуссерля. Увлечение классической западноевропейской философией, метафизикой, теологией тесно соседствует с изучением Писания. В стремлении определить для себя корни противоборства между эллинистической школой с ее догматом разума (Афинами) и верой, библейским началом, откровением (Иерусалимом) автор приходит к написанию книги, в которой переосмысляет идеи основоположников европейской философии.
Первая часть книги - "Скованный Параменид" - стремится показать, как великие философы в погоне за знанием утратили свободу видения мира, рассматривая его через решетчатую сетку логики. Гегель говорил, что чудо — это насилие над естественной связью вещей. Но, возражает ему Шестов, "наоборот — естественная связь вещей есть высшее из возможного насилия над духом". Таким образом, для Шестова нет никакого сомнения в том, что самый разумный из людей есть презреннейший грешник. Последующие главы, повествующие о связи знания и ужаса бытия, средневековых попытках примирить эллинистическую и библейскую истину, развивают эту мысль. При этом автор не пытается примирить участников противоборства и не пытается сложить библейский догматизм с узкими рамками логики.
Власть разума для Шестова - только тесная темница, платоновская пещера, из которой нет выхода и в которой невозможно найти истину. Шестов находит для себя третий путь, и, как ему свойственно, на этом пути отстоит от главных философских течений: его дорога - в возможности "взлететь над разумом и познанием", не сковывая душевных исканий рамками материи. Философия, освобожденная от рациональных пут метафизики, ведет человека к свободе веросознания как "новому измерению мышления".
